Акцент судьбы - Страница 64

— А чего мне с ними нянькой сидеть? Пошли вниз.

По аварийному трапу они стали спускаться в нижнюю часть корабля. Слово «спускаться» здесь явно не подходило: в невесомости любая шахта воспринималась как горизонтальный коридор. Через два отсека появилась гравитация. Здесь наконец определилось понятие верха и низа. Присев прямо на пол, они отдыхали. За время невесомости кровь приливала к голове сильнее обычного, возник своего рода отек, и теперь голова снова немного кружилась.

— Все-таки длительная невесомость очень неприятная штука, — заметил Дранон. — На тренажере нас столько не мучили.

— Просто мы пробыли в невесомости не так долго. При длительном пребывании в ней наступает адаптация… Ладно, хватит отдыхать, что-то говорит мне, что надо поторопиться.

Они добрались до технического мостика, существующего на военных кораблях для организации работ по продлению жизни корабля во время сражений. Мостик был оборудован собственной независимой системой диагностики повреждений, различными телеметрическими устройствами, позволяющими получать объективные данные при поврежденных коммуникациях. Ким запустил диагностический модуль и активизировал программы сбора данных о повреждениях корабля.

Дранон с интересом наблюдал за действиями Кима. Будучи авиационным техником, он и понятия не имел, как управляться с диагностическим модулем. Конечно, знал в общих чертах, что это существует, но видел впервые:

— Слышь, Ким, а откуда ты это все знаешь?

Ким хмыкнул. Ему технический мостик корабля был хорошо знаком по симуляторным программам, но Дранону объяснять это бесполезно, все равно не поверит.

— Пришлось немного постажироваться. Да ты не тушуйся, ничего заумного нет, даже если ничего не знаешь, все равно можно разобраться. Вот смотри: здесь схемы корабля, сейчас мы выбираем пространственно-конструкционную. Желтым цветом отмечены области, имеющие некритичные деформации, красным — повреждения, которые уже нарушают геометрию корпуса, а вот черный цвет означает полностью разрушенные конструкции. По этой схеме можно теперь сделать вывод о характере повреждений, и он напрашивается сам собой: мы находимся в груде металлолома, которая даже приблизительно не напоминает боевой корабль. Если бы я принимал решение о дальнейшей судьбе этой развалюхи, то непременно отправил бы ее на переработку.

На мониторе в основном присутствовали красный и черный цвета, белого было совсем немного.

— Да уж. Ремонтом тут заниматься бессмысленно, — заключил Дранон. — А это действительно малый реактор столько натворил?

— Видишь ли, он натворил много, но должен был гораздо больше. По крайней мере, при аналогичных авариях не выживает никто.

— Но мы-то выжили.

— Пока еще нет, — заявил Ким, указывая на красную пульсирующую метку в нижней части корпуса. — Главный реактор в закритичном режиме, перегрев. Теперь понятно, что произошло. Они произвели прыжок с реакторами под нагрузкой, не вывели их на холостой режим, произошло смещение Вонгонга при активном ядерном распаде, тепловой выброс реакторной зоны увеличился в тысячи раз, и малый реактор не выдержал. Большой пока держится, но скоро начнется термоядерный распад реакторной зоны, и тогда все.

— Может, можно его заглушить?

— При такой температуре у нас это вряд ли получится, надо срочно мотать отсюда. Давай бегом назад к Марку и Вайну, на четвертой палубе есть спасмодуль.

И они устремились наверх.

— Господин адмирал, сообщение с эсминца «Алис». На «Ганвере» полностью разрушена носовая часть, связаться с экипажем не удалось — по всей вероятности, он погиб, взорвался малый реактор. Главный реактор взорвется в ближайший час. Следовавший на крейсере технический персонал на связь не вышел, что тоже говорит о возможной их гибели.

— Понятно. Спасателей срочно отозвать. Эсминцу остаться там и сделать полную запись. Список экипажа и технического персонала уже проработали?

— Да. Он у вас на планшете.

Ким и Дранон торопились насколько это возможно в невесомости. Контейнер с Вайном был великоват, и управиться с ним было нелегко, к тому же еще и Марк, получивший дозу РТА, тоже представлял собой немалую нагрузку. Спустя двадцать минут им удалось отбуксировать Марка и Вайна до спасмодуля. Ким запустил программу экстренной эвакуации, но на мониторе возникла надпись о неисправности выпускного шлюза.

— Да что же это такое! — взвыл Дранон. — У нас что, все так и будет? То одно, то другое. Лучше уж сразу конец, чем так мучиться.

— Наверное, деформация или в шлюз что-то попало. Надо все равно стартовать.

— И как ты это себе представляешь?

— Погоди. Дай подумать.

Ким снова попытался сосредоточиться. Шлюз не открывался, это могло произойти по многим причинам — от неисправности датчиков шлюзовых створок до тяжелых деформаций корпуса. Во всяком случае, программа запуска модуля блокировалась. По правилам надо было втащить модуль дальше внутрь отсека, а на это времени уже точно не было. Но, насколько знал Ким, был еще один способ запуска. При поступлении предупреждения об экстренной эвакуации первой степени, перед непосредственной гибелью корабля, можно было активизировать пиропатроны, которые отстреливали створки шлюза — и прямо в отсеке включались маршевые двигатели. Вариант, прямо скажем, был очень рискованный, так как могло просто не хватить времени, чтобы отойти на достаточное расстояние, но в данном случае выбирать не приходилось.

— Теперь мы точно трупы, — заявил Киму Дранон, выслушав план. — При взрыве главного реактора нас разобьет осколками разлетающегося корпуса как шрапнелью.